Все исключено

Испытания и возрождение

Роман «Все исключено» — архетипическое путешествие героя на современный лад. В отличие от мифологических и фольклорных персонажей, его герой Алексей Гаршин «путешествует для себя»: он никого не спасает, не ищет любви — просто хочет преодолеть отвращение к людям, неизлечимое средствами медицины. Ни препятствий, ни сомнений, всего делов — купить тур на остров, где «все исключено»: нет не только людей, но и средств связи с ними. В итоге Алексей оказывается не просто на острове — на целой Земле без людей, животных, насекомых. Ни единой живой души! Настоящий рай для мизантропа: живи и радуйся! Вот только что-то герою не радостно; выяснив, что находиться в мире, где «все исключено», придется, возможно, до конца жизни, он начинает искать выход...

Тут по законам известной по мифу и сказке структуры повествования должны быть испытания, погружение в бездну, обретения, может даже и сверхспособностей, сражения с чудовищем, угроза жизни… И возрождение.

Все это и вправду предстоит: но — как? Основной путь с преодолением препятствий, потерями и обретениями, битвой не на жизнь а на смерть проходит его душа, а обретенной чудесной сверхспособностью становится — всего-то! — способность любить другого человека. И людей — как минимум тех, кто любит его и своим незримым присутствием в безлюдном мире помогает из этого мира выбраться. Выбраться — для чего? Увы, тут вам не сказка: в обычном, населенном людьми мире уже идет война, и обретенная героем способность вряд ли что-то в нем изменит. Или все-таки?.. Неужели все усилия для того, чтобы умереть? Или вытащить любимую из мира мертвых? Это не так уж и важно, ведь пока мы любим — мы живы, даже если давно уже умерли. Молитва матери со дна моря достанет, любовь женщины — с того света, тяга друг к другу двух родственных душ способна изменить течение времени. В приключениях героя есть и другие смыслы и месседжи. Отсылка к теории параллельных миров Хью Эверетта, сходство некоторых перипетий с описанным в документальной литературе шаманским опытом, да просто человеческие истории — и попытки выйти за привычные человеку возможности восприятия...

В многослойной и многогранной реальности этой книги можно путешествовать, блуждать, теряться — и каждый раз, открыв для себя что-то новое, возвращаться с этим открытием в многолюдный и вовсе не такой уж хмурый и недружелюбный мир. В этом и есть главный смысл чтения любой хорошей книги.

Анна Мирошниченко

ВСЕ ИСКЛЮЧЕНО, 2024 г.,--- (КУПИТЬ)

БЕЛЫЙ ВХОД

Проза Валерия Былинского существует на стыке нескольких литератур. Достоевский, Хемингуэй, Сартр, Уэльбек, Литтелл — вот несколько имен, которые приходят на ум, когда читаешь Былинского. Но это вовсе не означает, что его произведения вторичны — напротив, почерк Валерия хорошо узнаваем. В его прозе легко уживаются тонкий психологизм, философичность и слегка нарочитая мужская брутальность, что раздражает и притягивает одновременно.

Былинский пишет на русском, но он безусловно человек мира. Для его героев нет территориальных границ. Если это рассказ «Риф», ставший в свое время визитной карточкой автора, то действие происходит на Кубе. В моем любимом отчаянно-страстном рассказе «Без героя» сюжет разворачивается в Болгарии, на Богом забытой железнодорожной станции. Дальше география все расширяется и расширяется. Апофеозом в этом смысле стал последний роман Валерия «Все исключено». Там главный герой, неприкаянный в своем тотальном одиночестве, вообще мечется по странам. И на другую планету улетел бы, да только, как оказалось, слишком любит Землю.

Мое знакомство с прозой Былинского началось с чудного, напоминающего прозрачную акварель рассказа «Риф». Атмосфера юности, влюбленности, свободы, и все это под несмолкающий гул океана, сражает наповал. Но стала бы я читать второй такой же «Риф»? Пожалуй, нет. Только радует, что каждое новое произведение Валерия звучит по-другому — отчаяннее, нежней, безысходнее, — неважно: по-другому! Писатель как хамелеон — постоянно меняет окраску.

Жанровая палитра тоже разнообразна: реализм, постмодернизм, фантастика…

Былинского считают одним из основателей течения метареализма в современной русской прозе. Впрочем, простому обывателю это ни о чем не говорит, да и неважно это, главное, чтобы было интересно читать.

Но если рассказ «Риф» и повесть «Июльское утро» понравились практически всем, то по поводу его романов «Адаптация» и «Все исключено» мнения как читателей, так и критиков разделились на диаметрально противоположные. Роман «Все исключено» вообще был отвергнут несколькими издательствами.

И всё-таки книга вышла.

Автор верен себе: идет вперед наперекор мнениям и обстоятельствам. В этом смысле его персонажи похожи на своего создателя — также уперты и максимально честны, пусть и во вред самим себе.

У произведений Былинского есть и другие общие черты, например, завораживающий плеск волн. Словно без воды его проза нежизнеспособна. И лучше, если это будет океан.

А рыбы-шары, что плавно переплывают из одного произведения в следующее? Они так мудры, что от их наставлений (рыбы у Валерия разговаривают) невольно бросает в дрожь.

«И еще, через секунду, я услышал слова кого-то третьего, и это была рыба, и она сказала: «Мы», — говорит Алексей Гаршин, главный герой романа «Всё исключено».

Ничего не напоминает? Вторая половина фразы, ритм, мелодика…

Фраза фразой, но в героях Былинского, вполне современных людях, всегда присутствует что-то библейское. Его повесть «Июльское утро» вообще современное переложение истории Каина и Авеля. И пусть этот смысл был заложен в текст изначально, меня, читателя, на протяжении всей повести не покидало ощущение, что авторской рукой водили иные силы, намного прозорливее человеческих.

Вернемся к роману «Все исключено». В нем словно предсказана нынешняя трагическая разобщённость. Это история человека, который так устал от людей, что выбрал себе в качестве туристической поездки мир без них. На целой планете ни одного человека! Как скоро Алексей Гаршин станет тосковать по тому, что прежде было ненавистно? Прозрение, безусловно, наступит, и он бросится на поиски человека, он будет искать его, блуждая по странам, годам, даже векам. «Ищу человека», — говорил Диоген. Фраза древнегреческого философа не рассчитана на то, чтобы ее понимали буквально. Однако по сравнению с трагедией, что разворачивается в романе, вся эта история с фонарем скорее напоминает кривлянье, нелепый фарс.

Прежние герои Былинского, до Гаршина, в своих поступках подобны древним людям, они больше руководствовались инстинктами, нежели разумом. Их небрежение — в силу той же страстности — моральными нормами порой даже пугает. Но вот мальчик из «Рифа» вырос, возмужал. Теперь из его уст звучит пронзительное:

«Человеку нужен человек…»

Переосмысливая не только собственную жизнь, но и мир в целом, Гаршин будто расставляет вехи:

«Когда-то, еще до всего, что сейчас, все было подлинным. А потом выдумалось, извратилось. Стало называться настоящим. Реальностью. Которая — ложь».

«Раньше я думал, что вот я, человек, все мы такие развитые, умеем говорить, а животные не умеют, а песок вообще мертвый. Но видишь, оказалось, мы просто забыли то, что знали когда-то. Знали, кто мы, откуда, куда нам идти, зачем. Почему рождаемся и умираем. Мы знали, как и эта мушка все знает, видишь, вон она сидит? И рыба все знала, вот в чем дело. Ей не надо было говорить. Когда знаешь — слова ни к чему».

Да, слова ни к чему. Но они — путь, которым можно прийти к самому себе, правда, Алексей? Или Валерий…

Читая роман, нельзя не обратить внимания на говорящие имена персонажей:

Гаршин — привет от русской классической литературы,

Вера — тут и так все понятно,

Елисей — пророк?..

Христо,

Ангел…

Кстати, именно Ангелу принадлежат слова про Белый вход. Читателю расскажет об этом младший брат Ангела по имени Христо. Про черный и парадный входы известно всем, но «… у любого явления имеется еще и третий вход — белый. Может быть, говорил Ангел, это вообще самый главный вход в сущность вещей, двери которых открывают художники, музыканты, ученые своими новыми идеями, произведениями, революционными открытиями. Но этот третий вход не так-то просто найти — войти в его белые двери могут немногие».

«Белый вход вообще когда-то был единственным на земле, просто мы перестали его видеть, забыли, где он находится. И для нас, чтобы мы не остались на улице и не стали бездомными, прорубили все эти парадные и черные входы-выходы…»

Главная претензия, которую предъявляют Былинскому, что в его романе «Все исключено» провисает сюжет. Нет динамики.

Как по мне, сюжет так лихо закручен, читаешь и только ахаешь.

А вот концовка мне не глянулась. Весь роман — кстати, дивно музыкальный, — звучит как органная музыка. Последнего аккорда, очищающе-мощного, после которого пространство еще долго вибрирует, мне и не хватило. Или это я не услышала, что тоже может быть. Как бы то ни было, это абсолютно не умаляет достоинств всего произведения, сильного, цельного.

А ещё это роман о Боге, потере Его и обретении.

Читая страстные речи главного героя, невольно вспоминаешь глубокие и одновременно трогательные монологи князя Мышкина. Хотя, если обращаться к персонажам Достоевского, Гаршин — это скорее Раскольников, который, совершив трагическую ошибку, прошел собственный путь искупления.

И всё-таки: Бог есть, и Он есть любовь.

В одной из критических статей на роман я прочитала: мол, стоит ли ради такой простой истины писать более пятисот страниц текста.

Да, но к пониманию подобных «простых» истин человек порой идет всю свою жизнь. Так стоит ли вообще жить?..

Для тех, кому роман не понравился, писатель Былинский приготовил очень мягкое то ли нравоучение, то ли оправдание:

«Если ты не чувствуешь красоту какой-либо стоящей вещи, значит, эта вещь просто находится в одном мире — а ты в другом. Ты только иногда ощущаешь аромат ее странности…»

________________________________________________________________________

В 2022 году за эссе «Белый вход Валерия Былинского» Наталья Новохатняя стала лауреатом четвертого сезона премии «Антоновка 40+» (3 место в номинации «Критика»)

Наталья Новохатняя

поэт, прозаик, эссеист.

Молдова, Кишинёв

ПУТЕШЕСТВИЕ ДУШИ

Сначала прочла 150 страниц, потом много работы навалилось, и затем, воспользовавшись температурой, решила: буду читать по 50 страниц в день. И что думаете? Не могла оторваться — с пяти вечера до половины второго ночи так и читала.

Удивительная книга. И я понимаю, когда автор говорит, что герои в этом романе куда-то его завели не туда, куда он хотел изначально. Эта книга из тех, которые пишут себя сами.

Я не помню уже литературоведческих определений, но, кажется, это и есть путешествие души: от нерождения до рождения, от смерти к жизни, и дальше — к духу… Как будто четко, по всем пунктам, и при этом — ничего придуманного.

Честно говоря, я не знаток западной литературы, и, возможно, упоминание в романе квантового мира не супероригинальная находка, и что-то такое уже было в мировой литературе, но мне это неизвестно, да и не важно. Но вот что важно... да и не важно, не то слово, скорее, удивительно: «Все исключено» мне больше всего напомнило жития святых, переложенные на язык современной поэзии.

Кстати, я не уверена, что Бог в описанном в книге мире тоже был отключен. Возможно, сам автор не разобрался, или те, кто писал аннотацию в начале книги. Хотя — смешно звучит: Бог был отключен — для него, героя. Там же есть и про отца, который все равно есть, существует, даже если ты его не знаешь, не помнишь, и эта мысль не раз повторяется. И Христо, к которому герой рвется, потом раз — упустил, два — убежал от него. Я когда-то длинные жития святых читала у Дмитрия Ростовского — вот это их схема четко. Поиск — Отрицание — Встреча — Разочарование — вновь Отрицание — Невозможность жить без этого, ну и т. д. Как у Льюиса: «Внутри больше, чем снаружи».

Действительно, эта книга мало кому понравится, слишком глубоко. И, честно говоря, я не представляла, кто может решиться ее издать, особенно поняв, о чем она. Ну, возможно за границей. Но подозреваю, что там могут быть проблемы с пониманием. Возможно — даже большие.

Эту книгу язык не поворачивается называть романом. И да — как я и подозревала, — если не нравится почти никому — это знак качества в наше время.

Похоже, автор написал книгу жизни. Хотя рановато, конечно, говорить, и возможно, я ошибаюсь, но просто трудно представить, что можно на эту тему написать еще. Хотя, возможно, как раз ровно наоборот.

Возможно, автор еще недопонял, что он написал.

Надежда Зорина,

поэт

(12.04.1968 – 1.05.2023)