Ирина Карпинос родилась и живет в Киеве. Окончила Литературный институт. Поэт, прозаик, автор-исполнитель песен. Пишет на русском языке. Автор одиннадцати книг прозы и поэзии.

 

Была обозревателем в известных газетах и журналах, писала о театре и кино, музыке и литературе. Пела в спектаклях и сольных авторских программах киевского театра «Колесо», снималась в кино.

 

Выступает с музыкально-поэтической композицией «Путешествие дилетантки» в жанре «писатель на сцене».

 

 

* * *

Ну где твой хвост, цыганка муза,

одежды пёстрые твои?

Быть может, нашему союзу

остались считанные дни...

 

Я ничего не ожидаю

в промозглом времени чужом,

и дыры чёрные латаю,

безрадостнейшая из жён,

 

в плохом кино в заглавной роли

твержу постылые слова,

перекосило мир от боли...

Зачем же я ещё жива?

 

Не исчезай, моя сестрица,

нашёптывай любви слова,

чтобы оттаивали лица,

слегка кружилась голова,

 

и ухали лесные совы,

и пели ангелы во мгле,

опять вначале было Слово

на нашей выжженной земле.

 

Но если ты меня покинешь,

но если стану я немой,

я затону как древний Китеж,

покинутый когда-то мной...

 

А муза рядом полежала

и улетела на метле,

и долго языки пожара

плясали в зелье на столе...

 

5.12.2023

 

 

 

* * *

Мы брели навстречу друг другу сквозь все пустыни,

вспоминали — что было с нами и чего не было,

думали — громокипящий кубок никогда не остынет,

и дарили легко разгадки миров и ребусов...

 

Эта война ободрала с нас грубую кожу

и научила пить горький воздух горстями,

а вокруг всё громче орали жуткие рожи,

и мертвецов рыбаки ловили большими сетями.

 

Мы хватались за суку-жизнь всем, что ещё осталось,

мы спасали опять друг друга такими словами,

что рождаются редко, о которых и не мечталось,

и о них никогда мы раньше не знали сами...

 

Но к войне и той привыкают, тем паче — к людям,

и любовь притупляется, и острая ярость, жалость...

Мы с тобою были когда-то и больше уже не будем,

что-то звучало, пело, а может быть, показалось.

 

Стоит ли этот фильм досматривать до финала?

В нём хороши пейзажи и две главные роли,

вон вдали эта женщина (с кем она воевала?),

рядом с нею мужчина среди каштанов (или магнолий?)...

 

И сойдутся ли они снова в том странном фильме,

что с ними дальше будет, сны какие им снятся?

Вокруг убuвают друг друга такие добрые люди,

похожие, как индейцы или как два китайца.

 

Это они, нет, мы идём по пескам пустыни,

уже не видя ни зги, идём всё дальше и дальше...

Кто мы такие, где мы, кто наш ангел отныне?

Не прозвучит ли завтра звонкий колокол фальши?

 

Всё чаще не те слова, всё тише чистые звуки,

держаться на высоте стало ещё труднее.

Мы живы и улыбаемся, и гибнем не от разлуки —

оттого что нет выхода

в этих тёмных аллеях.

 

26.01.2024

 

 

 

* * *

Замерзают в доме три гитары,

фортепьяно стонет, пол скрипит,

шкаф ворчит потрескавшийся старый,

ветер напевает новый хит...

 

Жизнь моя закрыта на засовы,

от себя побег в один конец

в дальний лес, где оборотни-совы

и глухая ночь — всему венец.

 

О любви хотелось бы, ей-богу,

невозможно о войне и зле...

Выхожу одна я на дорогу

в вечном беспросветном феврале.

 

Выхожу и больше не вернуться

ни на этом свете, ни на том...

Как когда-то пошутил Конфуций:

наша жизнь — сплошное шапито.

 

Не привыкнуть к этому распаду,

не связать разорванную нить...

Из какого брошенного сада

солнечной живой воды испить?

 

Это, Господи, твоё похмелье.

Все на веки вечные — враги:

жить как люди так и не сумели.

Глина есть — лепи себе других.

 

07.02.2024

 

 

 

* * *

И поёт за окном Азнавур, как вокруг одиноко,

и восходит с рассветом тоска над горою высокой,

и под музыку эту о многих потерях и ранах

я не стану лить слёзы и думать я даже не стану...

 

Все слова о войне будут общим кликушеским местом,

где-то ждёт жениха молодая седая невеста,

никогда не дождётся и мир этот возненавидит,

где-то узник убит, где-то — новый изгой или лидер...

 

И зачем, Александр Николаич, кому это нужно?

Кто-то чертит в аду уж какую по счёту окружность,

и стоит Алигьери с поникшей навек головою,

а за спинами нашими ветер по-блоковски воет...

 

Эта сyка-поэзия, мать её литература,

разлетаются вдрызг, лишь кудахчут безмозглые куры,

и по шару земному рассеяны наши ошмётки,

и на всех языках зазвучали военные сводки...

 

Я не знаю, зачем и кому эти строки в тетрадке,

в нашей жизни предсмертной нелепы словесные грядки,

захочу о любви — получается только о боли,

да какое там счастье — давно ни покоя, ни воли...

 

За спиной две страны, что желают лишь смерти друг другу,

нет спасенья и выхода из подожжённого круга,

кто-то вновь заварил на крови мировую похлёбку,

разлетаются жизни вокруг, как пустые коробки...

 

Ничего не останется, лишь острова в океане,

и не вспомнит никто ворожбу наших встреч-расставаний...

Только волны вокруг и солёные ветры над ними

и звучит одинокого бога бессмертное имя...

 

21.02.2024

 

 

 

* * *

Александру Вертинскому

 

Александр Николаич, наш Киев в огне.

День поэзии нынче и ваш день рожденья,

но сегодня настолько невесело мне,

что совсем не до здравиц, застолья и пенья...

 

Александр Николаич, вы мчались в Париж,

он казался прекрасным, от встречи знобило,

был он зелен весною и осенью рыж,

(я любила его, безответно любила…)

 

Александр Николаич, куда нам без вас?

Все бродяги-артисты поют вертинетки,

оживают слова, льются слёзы из глаз,

и душа вылетает на волю из клетки...

 

Вашу родину нежную снова бомбят,

на Владимирской улице воет сирена,

дом, где вы родились, чьи-то силы хранят...

Мы как будто на римскую вышли арену,

 

где жестоки бои и не жаль никого,

нынче публика хочет лишь зрелищ и смерти,

каждый новый игрок — кровопийца и вор,

правых нет в этом проклятом мире, поверьте.

 

Александр Николаич, какой Сингапур?

От себя не уйдёшь, не сбежишь за три моря,

пальцы ладаном пахнут в ночной перекур

и кончается крахом любая лавстори...

 

Александр Николаич, не видно ни зги,

дым отечества всюду — от края до края...

Пожалей же нас, боже, спаси, помоги!

Но мольба в наши дни никого не спасает.

 

21.03.2024

 

 

 

* * *

Здравствуй, Бог! Мне давно не хватает тебя:

ты меня заблокировал, нет больше связи.

Я не верю, что ты это сделал любя,

нас, тобою забаненных, больше чем грязи.

 

Здравствуй, Бог! Ты прости, я сегодня на «ты»,

мне сегодня всё можно, я долго терпела.

Хочешь, я подарю тебе, Боже, цветы

от души и от смертного слабого тела?

 

Чтоб задобрить тебя. Ты жесток не со зла,

ты лепил человечков из глины, играя.

Ева, правда, потом чуть с ума не сошла...

Ты зачем её выгнал с Адамом из рая?

 

Знаешь, как она Авеля страшно зовёт?

Но вокруг только Каина грешные дети...

Мы здесь на пересадке, потом перелёт —

много в космосе дыр в обезбоженном свете...

 

Мир твой рушится, Боже, как дом на песке,

смерч безумия над мировым океаном...

Я молилась тебе в запредельной тоске,

дай мне, Боже, к тебе дозвониться из бана!

 

Но тебе всё равно. Наша жизнь, наша смерть

не волнуют тебя в санаторном Эдеме.

Вечных беженцев доля — на взлёте успеть

пересесть в самолёт, отменяющий время...

 

05.04.2024

 

 

 

* * *

Печаль моя, как прежде, горяча,

и с нею, бесприютною, не сладить,

ни друга нет в округе, ни врача...

Я есть ещё? — скажите, бога ради!

 

Меня не слышат Киев и Париж,

язык мой — маг мой в жёлто-синих блёстках,

я не умею тихо жить как мышь,

и бредить о спасительных подмостках...

 

Я знаю, сцена лечит как любовь,

от времени, что вновь неизлечимо,

но как себе ни ври, ни прекословь —

у катастроф всегда одни причины.

 

Оседлой жизнью сроду не жила,

всегда открыты окна, ветер воет,

скелет в шкафу, ни ширмы, ни стола,

и чёрные квадраты на обоях.

 

Меня нельзя надолго приручить,

я в лес всегда смотрю из лап уюта,

от очага потеряны ключи,

мила лишь корабельная каюта.

 

Качает. Под ногами — океан...

Порывы ветра, крики хищных чаек...

Где берег мой? Не видно сквозь туман,

и шторм вокруг, и некуда причалить...

 

09.04.2024