Родилась и выросла в Ленинграде, жила в Польше и Израиле, сейчас живу в Торонто. Лингвист по образованию. Пишу стихи и прозу, а также делаю поэтические переводы с различных языков на русский, в основном песен, но не только. Публиковалась в журналах «Мастерская», «Артикль» (Израиль), «Новый Свет» (Канада), сборнике «Артелен» (Киев) и других.

 

 

​

 

 

Рождество

А мир забыл седьмое октября —

Евреи это, только и всего!

К чему волненья лишние зазря?

Мир за окном справляет Рождество.

 

Живым — что живо, мёртвым — что мертво.

В рябине алой кровью сок набряк.

Мир за окном справляет Рождество.

К чему волненья? Мир устроен так.

 

А снега нет. Пушистые метели

От наготы прикрыть лес не хотят.

Аллеи голые, как чёрные туннели,

Вхожу туда. Они уводят в ад.

 

Мир за окном справляет Рождество,

И за убийц пьет виски в кабаке.

Живым — что живо, мёртвым — что мертво.

А я рябину пью на коньяке.

 

 

Годовщина

Ангелы черные меня навестили,

У каждого — по бабе каменной,

Бабе каменной, пучеглазой.

За моим столом ели-пили,

Ах, пили водочку неразбавленной.

За моим столом, да не мне почет,

Поздравляли-лыбились, да слова не в счет,

Слово сказано — замарались,

Надо мной и суженым насмехались.

И с тех пор в реке не вода течет,

Не вода течет, не листок влечет,

Не от яблонь тень под окном густа,

Люльку чёрт качает, да она пуста.

Да дитя кричит пучеглазое.

 

 

* * *

Черным-черно на этом белом свете,

А море ветерок качает в колыбели;

На пляже воронье, а чаек не приметил

Турист единственный, оставшийся в отеле.

 

А в Питере вот говорят, что всё иначе,

Известно: климат питерский суров,

Но даже в Комарово там на даче

Не сыщешь нынче вовсе комаров.

 

Качает море ветер в колыбели

И тонет в бархатном песке ступня,

Арабские ракеты бьют по цели,

А цель их мы с тобою — ты да я.

 

 

* * *

Приятель к нам пришел в каморку

И водку пил, курил махорку,

Собака рыжая молчала,

Луна из миски ночь лакала,

И время уходило в мрак.

Потом и он ушел. Вот так.

 

 

Жители земли

«И грустные, как жители земли»

Окуджава.

 

Нет пристани у корабля,

И корабля нет у матроса,

И у народа нет вопроса,

Ответа нет у короля.

 

Все так же кружится земля,

Кругла в душе, хоть с виду плоская,

И носится душа матросская

По ветру вовсе без руля.

 

Сюда явились мы без спроса —

Нас привели, и мы пришли.

Страданья наши — суть вопроса

И соль земли.

 

 

* * *

Ненавистная миру Россия,

Бьет волна о холодный гранит,

А на острове на Васильевом

Тень моя за трамваем бежит.

 

Все мы умерли, нет нас боле,

Срыты рельсы, где шёл трамвай,

Только едет и едет в школу

На трамвайчике тень моя.

 

Срыто всё — и вражда, и милость,

И любовь, и цветы, и покой,

Как болелось и как любилось —

Всё легло под проклятой войной.

 

Заклеймённая миром Россия —

Орки злобные да ракеты.

Едет тень моя по Васильеву,

По программе зубрит билеты.

 

 

Лайке

В ожидании старости и болячек

Заведу себе пять собачек.

Первые четыре собачки — подружки,

У каждой по медной кружке

И табака пачка.

А у пятой собачки рожок,

Пятая — мил-дружок.

 

 

* * *

Поговори со мной о чем-нибудь другом!

О солнышке, о небе голубом,

И облаках над нашим бедным домом,

И дереве с единственным лимоном.

 

Когда созреет, мы его сорвем,

За стол усядемся во всем нарядно-чистом,

Добавим в чай лимон, чтоб стал душистым

И сахарку. Ну, в общем, заживем!

 

И позабудем болью крытый дом

И старость подлую, и немощь, и уродство,

И, может, примем смерти превосходство.

Поговори со мной о чем-нибудь другом!