РОССИЙСКИЙ
АНТИВОЕННЫЙ ЖУРНАЛ
здесь только литература

Как я не ходила в баню 31 декабря

Не каждый год 31 декабря и чаще всего без друзей я иду, но не в баню, а в парикмахерскую. Мне кажется, что от этого мое вступление в новый год будет более торжественным и красивым. А традиционную предновогоднюю помывку я провожу в душе. Наверное, как и вы.

Это не реклама. Я специально не стану указывать адрес моего салона. Он самый обычный, никакого гламура, цены вполне божеские, расположен на 40-х улицах Манхэттена. У меня там есть любимый мастер — Джейд. Она из Гонконга, ее маленькая дочь уже пишет детские книжки и выкладывает их на Амазоне. Поэтому во время покраски-стрижки мы говорим с Джейд в том числе и о нелегком «писательском ремесле».

В этом салоне не только стригут, красят и делают красивые прически. Они там поют. Причем так, что когда я первый раз услышала, как поет Джейд, то подумала, что это профессиональная запись. Она сидела за пианино, аккомпанировала себе и пела низким мягким голосом «Killing me softly» — в ожидании, пока прокрасятся у меня волосы. Я как прилипла к этому пианино, так и простояла рядом все сорок минут с краской на голове. Пианино находится в зале и играть на нем может любой из посетителей или самих мастеров. А мастера самые разные — и Афро, и Азия, и белые, и Латины — полный набор. Ничего специального, никаких зазывалок. Среди них просто много музыкальных людей, и они очень любят петь.

В этот раз я увидела новую девочку-администратора. Ее зовут Джессика. Грациозная, фарфоровая, необыкновенно красивая азиаточка. И вот я слышу мелодию: «Unbreak My Heart». Музыка идет в записи, а потом она начала петь. Боже мой... Как она это делала! Сначала она пела сидя, потом встала и, откинув голову, запела уже в полную силу. Откуда столько сумасшедшей силы, откуда такой божественный голос? Я опять выскочила из своего кресла. Джейд смеется, говорит, что так я уйду с интересным результатом на голове. Но было не до результата! Я бросилась фотографировать, потому что это было необыкновенно.

А после и Джейд села за пианино и тоже. А потом она и красавец-мачо кубинец Дио немножко потанцевали. И это было замечательно.

На прощание я всех расцеловала, потому что я их и так люблю, а в этот раз благодаря им этот последний день уходящего года навсегда останется в моей памяти как праздничный, необыкновенно красивый, наполненный человеческим теплом. И оказалось, что для этого даже необязательно было идти в баню. В конце концов, я туда всегда еще успею. Когда пошлют.

 

Сегодня ночью я опять писала стихи

У них была негромкая щемящая мелодия, строчки были короткими, в каждом абзаце было по шесть строк.

Каждое слово как капля утренней росы падало прямо в человеческую душу.

И душа человека отзывалась и тихо благодарила за эту радость.

Я дописала стихотворение, прочитала его и заплакала.

Очень трудно было поверить, что в этот раз у меня получилось.

Я так долго мечтала об этом.

На часах было пять утра. Я уже не помнила те стихи, но еще видела, как они выглядят на бумаге, различала более короткие строчки в каждом шестистишии.

Этот сон из тех, что я вижу регулярно. Когда он ко мне приходит, я счастлива. Только очень грустно каждый раз просыпаться и понимать, что то, что было возможно во сне, не повторится в жизни.

Я иногда думаю о том, где же находится то хранилище стихов, которые приходят ко мне во сне. И вообще, где тот молчаливый и прозрачный, непостижимый для нас мир, где мы по-настоящему страдаем и радуемся, где не боимся открывать свои самые потаенные мечты, где мы чувствуем себя детьми, где мы можем обнять тех, по кому тоскуем.

Закончилось утро, наступил день и его обычные заботы.

А я боюсь расплескать в себе это ощущение счастья: я знаю, что могу писать стихи, пусть даже только во сне.

 

Муфточка

Попробовала вспомнить прелесть восьмого зимнего дня после Нового года — из чего эта прелесть состояла.

Стало быть, это когда: на улице морозище (тогда было так), а дома трещат батареи, очень тепло. Узор на окнах. Можно приложить пятачок и сделать «глазок».

Под спиной — две подушки, под тощим задом — диван. На животе — том Джека Лондона.

По телеку идет мультик «Снежная королева». Одно другому не мешает.

Только жаль, что «Белый клык» уже заканчивается, зато впереди еще весь Мартин Иден. Пусть по третьему разу, но каждый раз со скупой слезой пионерки.

Рядом с подушкой на пледе — тарелка. На ней овсяное печенье, кусок пирога с капустой, батончики «Рот-фронт», самодельное пирожное «Картошка» из ванильных сухарей.

Хочется на минутку в туалет, но лень вставать и тащиться через большой коридор нашей коммунальной квартиры. Призрачно мерцает надежда, что, может, оно само рассосется?

Родители на работе, в школу идти не надо.

Младший брат лепит из пластилина батальные сцены из Бородинского сражения. И мне кажется, что это замечательно. Я знаю, что если Русь, то «святая», если война, то «священная», а сама я — председатель совета отряда и член чего-то там еще. Впереди большая и натужная работа мозгов, которая не завершила свой скорбный труд до сих пор.

Но это будет потом.

И только мысль о том, что через два дня каникулы закончатся, пытается отравить жизнь. Я вздыхаю и иду в туалет, потом прибегаю назад и снова запрыгиваю на диван. И опять на животе книжка, на экране маленькая разбойница, прощаясь с Гердой и гордым оленем, пытается скрыть слезы и все-таки забирает муфточку себе. Рядом — тарелка. Я запихиваю в рот пирожное и, подумав, заедаю его пирогом с капустой.

Муфточку как у Герды хочу до сих пор. Но уже не из звериной шубки.

Согласна только на искусственный мех.

 

Цена победы

Когда-то цена победы не имела для меня особого значения. А теперь имеет, стала замечать я внутри себя.

Я не о том, плохо это или хорошо. Я о том, как много изменилось с тех далеких пор. Наверное, это возраст. Или переоценка ценностей, или еще что-то.

Я вспоминаю свою прежнюю жизнь.

Километры нервов, намотанных на ржавую бобину самолюбия, честолюбия, амбиций, экзистенциальных обид, необходимости самоутвердиться, доказать, что ты тоже можешь, что не хуже, что ты добьешься, несмотря на и вопреки всему.

Поела или не поела, что поела, как поела… Господи, да какая разница!

Грипп, температура с утра 38. Вставать половина пятого, полчаса на то, чтобы превратиться из опухшей макаки почти в красавицу.

Еще чуть-чуть на то, чтобы запихнуть в себя «Сырок ванильный, цена 19 коп.» Редкая, кстати, гадость. И запить его сладким чаем.

Это сейчас я не употребляю в пищу сахар и не ем сладкого, соленого, копченого, жареного и вообще мало что ем. А тогда — да какая разница?

Потом полтора часа на дорогу. Болит все, и по спине бежит уже не пот, а какая-то горячая вода. Плевать! Только вперед — сквозь пот и кровь и выбитые зубы. Цель оправдывает средства.

Цель есть, она — главное, что подчиняет себе все. Ради этого стоит вставать половина пятого, чтобы полвосьмого сидеть в аудитории. А потом дуть на работу.

Нужно успеть сделать очень много в условиях, когда все против тебя и когда вера в собственные силы и уважение к себе практически на нуле.

И хилый росток этого уважения каждый день так и норовит загнуться на корню.

Зато цветут, покачивая махровыми соцветиями, комплексы. По поводу чего? По поводу всего: все не то, все не так.

Всегда нравилось, когда мало тела и огромная шевелюра — так, чтобы до пояса. А получилось как раз наоборот.

И чтоб еще на руках носили и говорили бы: «Моя маленькая»...

Да кто ж меня, такую, удержит? Добровольцы, шаг вперед! Я хочу посмотреть вам в глаза…

Хотелось маленький изящный носик, а он торчит, гад, и виден практически со спины.

Размер ноги — это же суровое и короткое «Нет!» от всемирного профсоюза дизайнеров модельной обуви.

Никогда не надеть мне изящную туфлю 35-го, ну хотя бы 37-го размера. Ну, разве что на нос.

Дальше волосы: не того цвета, не той длины и не той густоты.

Глаза, рот, уши, руки, коленки, живот. Интим, в общем, не предлагать! «Уйдите все, я же стесняюсь своего тела!» и т.д.

Сейчас я иногда думаю: «Господи, а уши-то чем провинились? Чем они-то мне тогда не нравились? Нормальные среднестатистические уши, впрочем, как и ноги. Впрочем, как и все остальное».

Я давно уже спокойно смотрю на себя в зеркало, а временами даже себе нравлюсь.

Меня теперь все устраивает, и я не хочу менять форму носа или делать силиконовый бюст. Мне теперь себя жалко.

И когда речь идет о решении моих проблем, я думаю о том, чего мне это будет стоить. Цена вопроса сейчас становится важнее, чем результат. Любой ценой я уже не могу, мне тогда вообще не надо.

Поэтому малодушно прошу силы небесные дать мне шанс не рвать больше жилы ради каких-то побед, а дать возможность просто жить.

Здоровье и благополучие любимых людей — это, пожалуй, единственное, где цена победы по-прежнему уходит на второй план.

А все остальное — бог с ним. Многое из того, что когда-то казалось таким важным, сейчас уже совсем необязательно.