РОССИЙСКИЙ
АНТИВОЕННЫЙ ЖУРНАЛ
здесь только литература

Жаба

Дело было в китайском магазине, куда мы с мужем приехали за грибами и зеленой редькой — продуктом, на мой вкус, совершенно несъедобным, но который мужу нравится.

У дверей в контейнере с водой сидели огромные, величиной с белку, темно-зеленые жабы. Их было штук тридцать. Они не пытались выпрыгнуть из воды, не плавали, только иногда переглядывались друг с другом. И вдруг одна из них подняла свои жабьи глаза и заглянула мне в душу.

В душе моей кроме обычного неизбывного чувства вины вообще (мой запрос «Как избавиться от чувства вины» Гугл, который про меня знает все, выплевывает мне еще до того, как я начну набирать слово «как») неудобно зашевелилось чувство вины перед этой жабой.

Половину магазина занимает рыбный отдел. Там кроме рыбы есть еще все морские гады, включая разнообразных живых особей с клешнями и земноводных в виде лягушек или жаб.

Моя жаба посмотрела мне прямо в глаза — скорбно и по-взрослому. Шутки кончились, она понимала, что обречена.

— Неужели ее тоже сожрут? — спросила я пустое пространство перед собой, хотя понимала, для чего здесь всегда стоит этот огромный чан с лягушками.

— Естественно. Ты разве не знала? Они же едят все, что движется, — неполиткорректно отреагировал мой муж.

Я не знала, вернее, не хотела этого знать и потому каждый раз старалась побыстрее пробегать мимо медленно разводящих связанные резинкой клешни бурых омаров и прочих крабов, малоприятных глазу, но таких красно-красивых и вкусных под соусом на блюде.

Если бы эта жаба не посмотрела мне в глаза, я бы опять проскочила мимо, не давая себе задуматься о том, что там — в тех чанах и контейнерах — идет своя невеселая жизнь.

Может, они прощаются друг с другом? Может, вспоминают свою жизнь на воле? Может, готовятся достойно принять свой скорый и мучительный конец?

Теперь-то мы знаем, что все-все живое, включая деревья и цветы, имеют свой разум и душу, способность сопереживать и предчувствовать. Просто они другие, не такие, как мы. Черепахи помогают друг другу встать на лапы, переворачивая опрокинутый панцирь подруги, маленькие мышки ластятся к котам, а лягушки, сидя в обнимку, сжимают тонкие лапки друг друга.

А еще есть цыплята, утята, ягнята и крошечные поросята. Они радуются жизни, потому что еще не догадываются, зачем появились на свет, что они не звериные дети, а только лишь наша пища.

И они, глупые, хотят, чтобы их не только кормили, но и любили, и сами они тоже готовы любить. И между собой вся эта малышня договаривается намного лучше, чем мы, человеческое племя.

То, что делает человек с природой, не имеет названия. Цивилизованный мир не может жить так, как мы. Мы не имеем права пожирать вокруг себя «все, что движется».

Пишут, что ведутся активные работы по созданию полноценного искусственного белка, который смог бы заменить нам животную пищу. Скорей бы.

Я желаю всем жабам долгой и счастливой жизни на любимых ими болотах. Чтобы бог послал им не одну тысячу головастиков и чтобы у каждой из них был бы свой возлюбленный жаб, который нежно держал бы свою царевну-лягушку за тонкие пальчики как в период сезонной половой активности, так и в период спячки.

Я хочу, чтобы люди прекратили пожирать птиц и зверей, может быть, тогда они перестанут так кровожадно относиться друг к другу.

Мы не должны быть угрозой всему живому, созданному не нами, а чьей-то доброй волей.

Дельфины — добрые, умные и доверчивые — уже в двух странах признаны личностями. Думаю, что скоро такими же личностями признают и других животных. Люди научатся не только истреблять и поедать все сущее, но и уважать недоступный нашему пониманию язык других существ, которые имеют точно такое право на жизнь, как и мы.

Чтобы снизить градус и закончить на менее пафосной ноте, отвечаю на вопрос, который закономерно может возникнуть. Да, в воскресенье мы приглашены на барбекю, то есть на шашлыки, попросту говоря. И для меня это тяжелое испытание. И когда муж придет с работы, мне надо будет, как и положено хорошей жене, встретить его в кокошнике, с хлебом-солью в руках и чем-нибудь более существенным на плите.

Зато мой собственный рацион вполне сравним с тем, что ест кролик. И то, что я ем, мой муж давно называет не едой, а «кормом».

И у меня даже есть маленький повод для гордости: никогда в нашем доме не было сожрано ни одной жабы.

Чего и вам желаю.

 

О перспективе

Наступил новый день, и вместе с ним появилась новая перспектива. И мне опять есть что сказать.

По-моему, это и есть наш маленький секрет, дорогие взрослые тети и дяди. Тем, кто еще молод и горяч, этого не понять, потому что у них перспектива бескрайняя. и они не догадываются о том, что скорость течения жизни прямо пропорциональна квадрату прожитого времени… ну что-то в этом роде. (Математика — это тоже мое слабое место.)

У них перспектива как данность, а у нас — как подарок, как приз, добытый в результате напряженного, в поте лица, личностного роста.

Короче, все проходит гораздо быстрее, чем это могло представляться даже при самом мрачном расположении юного духа.

В молодости этого еще не знают, а мы это уже чувствуем. Это сакральное знание само напоминает о себе — невзначай, мимолетом и мимоходом: так вот даст по голове и побежит дальше, как ни в чем не бывало. А ты сиди потом и наматывай на бигуди спрямленные временем извилины.

Тридцать лет назад в моей жизни разведенки и одинокой мамаши, проживающей вместе с ребенком пубертатного периода далеко от отчего дома, главное было — дожить до зарплаты. Денег не хватало, и взять их было неоткуда. Вернее, было откуда — если честно.

Рядом с моим рабочим столом стоял сейф, и там лежали общественные деньги, которые я, как член профсоюза и ответственный за культмассовый сектор, собирала на экскурсии.

Где-то за неделю до долгожданной даты я залезала в «общак» и брала в долг у коллектива. А в зарплату эти деньги возвращала обратно в сейф. Так я жила пять лет. И с большим энтузиазмом выполняла свою общественную нагрузку «культурного сектора». О шкурной природе моего энтузиазма никто не догадывался. А в долг просить мне было западло.

Однажды я грезила наяву о том, что вот еще четыре дня и будет нам счастье в виде зарплаты. Я завела глаза к потолку рабочего кабинета и всеми силами старалась приблизить это чудное мгновение.

В те поры у меня был начальник, уже пожилой человек, который навсегда остался для меня одним из самых удивительных людей, встречавшихся мне в жизни.

Я поймала его взгляд и поразилась, с какой грустью он наблюдал мое выражаемое вслух предвкушение нечаянной радости в виде ежемесячной выплаты денежного вознаграждения, предусмотренного КЗОТом.

Мне очень хотелось, чтобы эти четыре дня прошли как можно скорее. А он, улыбаясь, сказал, что ему хотелось бы, чтобы эти четыре дня длились как можно дольше. Потому что они пройдут, и жизнь станет на четыре дня короче.

Теперь, спустя тридцать с лишним лет (Неправда! Это было вчера!), я вспоминаю его слова. Ощущение перспективы, как мне кажется, с возрастом меняется. Теперь — это то, что надо в себе воспитывать. И оно вряд ли совпадает с реальным положением вещей. И чем дальше, тем это несовпадение будет драматичнее.

Но вот наступил новый день, и вот она — твоя перспектива. Доступная здесь и сейчас, когда день еще не закончен. Вполне еще можно успеть сделать что-нибудь хорошее для человечества, или просто для себя. Тоже полезное дело. Устроиться с ногами на диване, забыть о том, что тянет, давит и мучает, — у каждого это есть. Книжка, чай с шоколадкой, любимые кот или собака, просто хорошие слова близкого человека. Наше будущее или наша перспектива рождаются из сегодняшнего дня.

 

Он меня не любит

И, кажется, немного презирает. Как-то я ему не симпатична. Сегодня я видела его в припаркованном рядом с нашим домом автомобиле «Ниссан Мурано», на котором он приезжает на работу. Он сидел за рулем, закинув руки за голову. На его лице цвета горького шоколада читалась усталость. На всякий случай я кивком поздоровалась с ним, и он меня, как обычно, не заметил. Но я не обижаюсь, терплю.

До тех пор, пока garbage man, ежедневно убирающий у нас в подъезде помойку, может приезжать на работу на своем «Ниссане» и позволять себе не любить кого-то из жильцов, особенно противного на его вкус, за американскую демократию можно быть спокойным. А еще ведь у нас в доме есть doormen, но о них — отдельный разговор. Единственное могу сказать, что на работу они приезжают тоже на своих машинах. Ну не на метро же.

 

Остановка по требованию

Интересно узнать, где живут (с кем и как?) гига- и мегабайты ярких мыслей и остроумных пассажей, которые сначала заползают в мои мозги, чтобы задержаться там на полминуты, а потом куда-то отползают. Я хочу знать точный адрес. Я имею право. В конце концов, это мои мысли. Специально для них я ношу с собой в сумке блокнотик, но там они не задерживаются. Это для них — остановка по требованию. Но они не требуют.

 

Старые вещи

Честное слово, я не говноед. Но я люблю носить старые вещи, то есть вещи, которые состарились вместе со мной. Мой личный рекорд — это серый свитер, который я носила с третьего класса и где-то до сорока с лишним лет. Он хранился на даче у родителей, и когда я туда приезжала, по вечерам его надевала. За годы нашего с ним общения он растянулся и, кажется, тоже привык ко мне, а может быть, даже полюбил меня так, как любила его я. А потом он куда-то делся, подозреваю, не без участия моей мамы, которой было неудобно, что я по нашему участку хожу, как бомж и сирота. Свитер этот был на тот момент не то чтобы старый, он был старинный, он был раритет и почти что антиквариат. Он помнил меня третьеклассницей, тощей и вечно мерзнущей, он помнил меня десятиклассницей, уже прибавившей там, где молодым девицам положено иметь кое-что для услады мальчишеских взглядов и потому создававшей для старой пряжи дополнительное напряжение в районе грудей, он помнил меня уставшей загнанной лошадью, когда я прятала руки в его рукава, чтобы на нервной почве не обкусывать пальцы, и т.д. Он меня помнил. Мы вместе прошли путь, который, оказывается, и назывался моей жизнью. А потом он пропал. И моя жизнь пошла своим путём уже без него. И мне его не хватает. Потому что это была не вещь, а это был мой друг. В общем, честное слово, я не говноед, но я люблю старые вещи. И потому лежат в моем комоде совершенно бесполезные по нынешним временам носовые платочки в мелкий цветочек, которые давно уже никто не использует, но которые помнят вкус моих слез; потому есть какие-то коробочки с дурацкими бантиками на крышечке; поэтому есть вещи, не имеющие никаких прав на существование. Кроме одного.

 

Для примера

Одна из моих любимых тем — это человеческие комплексы и то, как люди с ними справляются. О себе пишу для примера. В детстве у меня все было длинное: кошмарный рост, когда я на полторы головы была выше всех, руки, ноги, нос, лицо и пр. По этой причине слово «длинный» было для меня самым страшным, просто неприличным словом. Когда я прочитала, что у Шерлока Холмса были «красивые длинные пальцы», я впала в ступор. Как пальцы могут быть красивыми, когда они же длинные? До сих пор я обхожу это слово стороной и тренирую свой несчастный мозг поисками равноценных синонимов.

Подозреваю, что по части детских неизжитых комплексов я не одинока. И когда в поведении взрослых людей наблюдаешь что-то нелепое или необъяснимое, не исключено, что это отголоски наших далеких переживаний, когда признаться кому-то в том, что нас мучает, мы не умели.