Возвращение в Обитель Идей

 

Остряк появился в Обители Идей последним. Кричун с Соловьем-разбойником уже были там. Мышонок с привычным и деловитым видом изучал плавающие вокруг сны. Соловей же с молчаливым изумлением разглядывал окружающее пространство.

Человечек из конструктора тоже быстро осмотрелся и направился к первому попавшемуся сгустку морока. Но едва он сделал пару шагов, как вокруг внезапно заклубился туман...

 

Ненужные игрушки

 

... И Остряк оказался в просторной комнате со светлыми обоями и большим окном, выходившим, судя по шуму, на оживленную улицу.

— Растяпа! — мысленно обругал себя человечек из конструктора.

Судя по всему, прямо в том месте, где он находился в Обители Идей, зародился новый сон.

Остряк осмотрелся по сторонам. Он лежал в огромной куче игрушек, сваленных прямо посередине этой комнаты. На его животе лежали ноги большого белого пластмассового тираннозавра на радиоуправлении, в правый бок упирался ковш желтого бульдозера, а левая рука была зажата под тушей жуткого вида зеленого получеловека-полузверя в темно-серых шортах. Возле кучи сидел мальчик лет десяти в оранжевой футболке и темно-синих спортивных штанах. Он доставал по одной игрушке из кучи и внимательно их рассматривал. Затем каждая игрушка отправлялась либо в большой желтый чемодан на колесиках, либо в стоявший рядом огромный черный мусорный мешок. И последних было явно больше, чем первых.

— Кристиан! Ты скоро? — донесся из-за закрытой двери комнаты громкий женский голос.

— Да, мам, я почти закончил! — откликнулся мальчик и стал перебирать игрушки гораздо быстрее.

— Поторопись! Мы уезжаем через двадцать минут! — ответил голос из-за двери.

В этот момент мальчик достал из кучи Остряка и с удивлением стал изучать его.

— Хм, а я и забыл, что у меня это есть.

Он начал крутить его руки и ноги в разные стороны, пытаясь понять, на что способен этот человечек из металлических пластин.

— Тихо! — не выдержал Остряк. — Ты же мне ногу сейчас оторвешь!

— Ого, а ты еще и разговариваешь? — мальчик, казалось, ничуть не удивился такому повороту событий.

— Разговариваю, — сварливо ответил Остряк, — и прямо сейчас говорю тебе, чтоб ты перестал крутить мои суставы в разные стороны. Вон посмотри, на левой ноге гайка почти открутилась!

— А откуда ты вообще взялся среди моих игрушек? Хоть убей, не помню тебя, — задумчиво проговорил мальчик. — А, тебя, наверное, подарил дядя Дима? Он вечно покупает мне какой-то хлам, хотя вроде богатый, и мог бы дарить что-то стоящее. Даже не знаю, брать тебя с собой или нет. С виду ты прикольный, вот только что с тобой делать, я никак не пойму.

— Куда брать? — забеспокоился Остряк.

— Куда-куда, в Дубай. Папа сказал, что мы туда переезжаем насовсем. Вот только он сказал, что много вещей брать с собой не надо, мы там купим все, что нужно. Так что мне приходится сидеть тут и разбираться, какие игрушки я заберу с собой, — мальчик кивнул на желтый чемодан, — а какие отправятся на переработку, — он перевел взгляд на черный мешок. — Я бы, конечно, взял всё, но мама сказала, что в самолет с таким большим багажом не пустят, и нужно брать только самое любимое.

Мальчуган снова осмотрел железного человечка со всех сторон.

— Так скажи, что ты вообще умеешь делать?

Остряк оценил свои перспективы и уже собрался было наплести с три короба о том, что он умеет, но вдруг вспомнил разговор с Водяным и замолчал.

— Ну? — поторопил его мальчик. — У меня нет времени вспоминать. Ты — трансформер?

Остряк молча покачал головой.

— То есть превращаться ты ни во что не умеешь? — на всякий случай уточнил мальчуган.

— Насколько я знаю, нет, — честно признался Остряк.

— И никакого отсека для батареек я в тебе тоже не вижу. То есть ни о каком радиоуправлении, а тем более привязке к смартфону говорить не приходится. Так что ж с тобой можно делать-то?

Остряк на секунду задумался, хотя уже знал ответ.

— В общем-то, ничего. Я просто конструктор из железных пластинок и пластмассовых шарниров, меня можно собрать с помощью винтиков и гаек.

— И ты ни во что не трансформируешься, не летаешь, тобой нельзя управлять дистанционно? — еще раз уточнил мальчик.

Остряк снова покачал головой.

— Хм, ну тогда, дружище, извини. Дубай — это не для тебя.

С этими словами мальчуган кинул его в черный мусорный мешок.

— Кристиан, заканчивай, такси уже приехало! — снова прокричал женский голос из-за двери.

— Да, мам, я все! — мальчик быстро побросал оставшиеся игрушки из кучи поверх Остряка в мешок и затянул затяжки на горловине, схватил желтый чемодан и выбежал из комнаты.

Остряк, придавленный другими игрушками, попытался было выбраться из мешка, но это было совсем непросто. Ему удалось лишь протиснуться из середины кучи к плотному черному полиэтилену.

— Ну хоть раз в жизни мой брак должен сыграть мне на руку вместо того, чтобы быть причиной всех бед, — подумал про себя Остряк и без усилий вспорол полиэтилен острыми металлическими заусенцами на руках.

Выглянув из мешка, он увидел, что комната, которая только что была светлой и уютной внезапно приобрела очень потрепанный вид. Обои потемнели от времени и во многих местах отошли от стен, пол вздыбился, а окно, через которое еще минуту назад приветливо светило солнце, стало грязным и мутным. Но страшней всего был внезапно раздавшийся из-за покосившейся с облупившейся краской двери жуткий звериный рык...

 

Тимур

 

На этот раз Кричун подошел к поиску потенциального автора иначе. Он понял, что далеко не каждый человек с бумагой и ручкой — писатель. Нужна была новая тактика. Вероятно, сны писателей отличались атмосферой. Они должны были быть... И вот тут стройная и красивая философия Кричуна давала сбой. Он по-прежнему не знал, что конкретно нужно искать в тумане. Так что в эту ночь мышонок бродил между снами и прислушивался к своей интуиции, которая до поры упорно молчала. Но наконец состоялся и ее выход на сцену.

Кричун и сам не знал, почему остановился у этого сгустка морока. Сквозь клочья тумана проступил песчаный пляж. Тяжелые тучи быстро бежали над самой водой. Крепкие волны одна за другой набегали на мокрый слежавшийся песок. Море было серым и недружелюбным. На горизонте оно сливалось с небом в единое свинцовое полотно. Никто не купался, что было неудивительно при такой погоде. Казалось, от самого сна веяло холодом и сыростью. Левее виднелась расчерченная волейбольная площадка, но и она была пуста. Лишь забытая сетка, порванная в нескольких местах, сиротливо колебалась на ветру.

Но все же пляж не был совершенно безлюдным. На краю асфальтированной набережной, за которой сразу же начинался песок, на деревянной скамейке, непринужденно откинувшись на спинку, сидел человек в темно-коричневом плаще и такого же цвета фетровой шляпе. Мышонок оказался у него за спиной и не видел лица мужчины, который не отрываясь смотрел на море.

Кричун не знал, что именно привлекло его в этом сне, но он чувствовал, что это было именно то, что нужно. Мышонок без колебаний шагнул в туман. Внутри было действительно холодно. Пронзительный ветер с моря доносил колючие брызги и запах йода. Но мужчине в плаще такая погода, судя по всему, не доставляла никаких неудобств.

Кричун безбоязненно направился прямиком к скамейке. Вид сидевшего на ней человека был таинственным, но не внушал никаких опасений. Более того, от незнакомца веяло каким-то спокойствием и мудростью.

Мышонок вскарабкался на скамейку.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он.

— Здравствуй, — доброжелательно ответил незнакомец.

Казалось, он был совсем не удивлен такому необычному собеседнику и даже не повернул голову, чтобы взглянуть на него.

— Меня зовут Кричун.

— Очень приятно, Кричун. А я — Тимур.

У Тимура было худое лицо с резкими чертами. Из-под шляпы виднелись черные с проседью волосы, плавно переходившие на висках в такого же цвета щетину. Глаза человека были стального оттенка, как и море, на которое они смотрели.

— Завораживающая красота, правда? — Тимур говорил с непривычным для Кричуна акцентом, практически не смягчая согласные и немного растягивая звук «а».

— Да, только холодновато, — поделился мнением Кричун.

— Холод — это не страшно. Холод бодрит и заставляет ум работать. Зато мы здесь наедине с природой. Именно в такие моменты она открывает перед наблюдателем свою истинную красоту.

— А что вы тут делаете?

— Любуюсь и думаю.

— О чем? — Кричун продолжал бесцеремонно засыпать вопросами нового знакомого.

— Обо всем понемножку. Я просто отпускаю мысли на волю и наблюдаю за ними, жду, что они принесут мне интересные наблюдения, умозаключения, идеи для текстов.

— Текстов? — встрепенулся мышонок. — Так вы писатель?

— Какой там писатель, — засмеялся Тимур и в первый раз посмотрел на собеседника, — так, скорее, бумагу пачкаю.

— То есть вы ничего не пишете, — разочарованно протянул Кричун, так быстро лишенный внезапно появившейся надежды.

— Я пишу. Но я считаю, что этого мало для того, чтобы иметь право называть себя писателем. Чтобы просто складывать буквы в слова, а слова в предложения много ума не надо. Это хорошо получается и у графоманов. А писатель — это тот, кто создал что-то действительно стоящее. То, что западет в душу тысячам людей, взбудоражит мысли, заставит помимо их воли смеяться или плакать, радоваться или грустить. Я, к сожалению, пока этим похвастать не могу.

— Почему?

— Мне кажется, что то, что я хочу донести до людей, на самом деле или не так уж и важно, а если и важно, то мне не удается по-настоящему глубоко объяснить, что хочу сказать. Так или иначе, мои книги не слишком-то популярны, если не сказать большего.

— А если не копать глубоко, а просто рассказать какую-нибудь историю?

— В мире и без меня хватает глупой писанины, скучных и бессмысленных историй. В любой книге должна быть мысль, что-то, что сделает мир лучше; что-то, что напомнит тому, кому сейчас хорошо, что в мире есть и печаль, а тому, кому плохо, даст надежду или даже спасет.

Кричун немного помолчал, раздумывая, можно ли довериться этому писателю и попросить о помощи, чтобы не получилось так, как в случае с Химозой и автором книг ужасов.

В этот момент он услышал какой-то странный звук, похожий на женский крик. Мышонок огляделся по сторонам. Вокруг был все тот же пустынный пляж, набегавшее на него волнами море и писатель, внимательно слушавший необычного собеседника.

— Вы ничего не слышали? — спросил Кричун у Тимура.

— Я слышу только шум моря и тебя.

Мышонок открыл было рот, чтобы продолжить, но в этот момент он услышал громкий рык. Кричун беспокойно завертел головой. Краски вокруг поблекли, окружающие предметы стали уменьшаться, и в следующий момент случилось ужасное...